Архивная статья из № 3 (51) за 2007 г.
Bill Todd (Билл Тодд), 48 лет, создатель и руководитель проекта NEEMO (NASA Extreme Environment Mission Operations), дайв-мастер PADI, действующий пилот, гитарист, лидер рок-группы The Rockit Scientists.
Все это началось в те времена, когда я был молод. Я вырос во Флориде, США, в городке Коко-Бич, где все было связано с водой – и с космосом (неподалеку располагался космический полигон). Тогда все было не так освоено и окультурено, как сейчас: болота, крокодилы… Каждый божий день я находился на улице, среди природы, все время проводил на воде, на океане. С детства я представлял себя исследователем, путешественником, выдумывал…
Мой отец работал на космос. Вокруг меня были друзья родителей, их коллеги, соратники по работе, астронавты. Чем больше я проникался тем, что они делали, тем больше меня тянуло в океан… Я представлял себя Жаком Кусто, проводящим исследования. Никогда не мечтал быть астронавтом, мечтал стать акванавтом. Точнее, два желания боролись, или существовали одновременно: летать и уходить под воду. Но я не просто хотел читать об этом или узнавать больше, я хотел сам делать это. И чем больше ребяческих экспедиций предпринимал, тем крепче становилось это желание.
Девиз моей жизни: «Не будь наблюдателем, будь участником!».
Работать в НАСА – в этом был большой смысл, так как я получал доступ к инструментам, чтобы исследовать подводный мир. В начале своей карьеры я понял, что и в космическом полете, и под водой много общего.
Я могу попробовать взлететь в космос и могу проникнуть вглубь океана – очень-очень похоже. Старался, думал, как можно совместить эти два поля деятельности, переходя из одного в другой. Так родился проект NEEMO, суть которого в проведении экспедиций с астронавтами в условиях экстремальной подводной окружающей среды.
Это удивительно – многие люди, узнав о проекте NEEMO, поразились, как естественно связать космос и подводный мир. Жизнь в подводном доме во многом сходна с космическим полетом – это длительные экспедиции с отрывом от семьи и привычного окружения; связь с окружающим миром не может осуществиться в любой момент; ты не можешь в любой момент вернуться домой и попросить помощи, все возникающие проблемы надо решать на месте.
Что касается космического полета – опыт подводных погружений, знание подводного мира очень многому могут научить нас. Так и для погружений под воду очень полезен опыт космических полетов и открытого космоса.
Я стал акванавтом в 2000 году во время NASA SEAТEST. В подводном доме «Аквариус» проходила морская биологическая экспедиция. Это была пятидневная программа по наблюдению за водорослями, а для меня – хорошая возможность самому увидеть и понять, как работают на «Аквариусе».
Есть точка, во время которой мысленно переключаешься: ты посетитель или уже местный житель. Для меня это произошло на пятый день. Я проснулся и понял, что гляжу в окно и начинаю признавать рыб. Нет, не виды, а отдельных рыб, выражение «лиц», как они выходят на прогулку и возвращаются домой. Вижу, какие они разные, у них свои модели поведения, свои пары, свое сообщество. Это совсем другой уровень восприятия, настолько ты привык к тому, что находишься под водой, что чувствуешь себя причастным… ты часть этого. И биологическое поведение становится таким понятным.
Часто дайверы все делают в такой спешке: большая лодка, много людей, все стремятся совершить как можно больше погружений, и что они видят – да ничего! Я всегда стараюсь рассказать людям, убедить, дайверы они или акванавты: притормози, остановись, посмотри вокруг, возьми один квадратный метр, сконцентрируйся на нем и проведи здесь целое погружение. При обычном погружении это вряд ли возможно, обычно стремятся осмотреть весь риф. Но при сатурационном погружении у тебя масса времени, и на двадцати метрах ты можешь провести час, просто наблюдая за тем, что происходит вокруг. Все это я заметил и понял только потому, что мне приходилось, нет, я имел возможность проводить так много времени в подводной среде.
Юбилейная экспедиция NEEMO-10 состоялась в июле 2006 (Прим. ред.: сейчас, в мае 2007, проходит уже двенадцатая). Это много. Когда мы начинали программу, в ней был один участник – я. А теперь 14. Конечно, мы многому научились, и в каждой экспедиции стараемся опираться на опыт предыдущих, сделать программу более сложной и эффективной. Но не надо забывать, что в каждой экспедиции – новый экипаж, новый состав, поэтому мы вынуждены проходить базовые навыки снова и снова.
У меня нет воинского звания, я не военный, так же как и все остальные. Нам не разрешено быть военными, в отличие от космической программы в вашей стране. Да, многие, кто работает в НАСА, прежде были военными, но сейчас нет.
К счастью, у меня есть потрясающая возможность зарабатывать на жизнь, делать карьеру, делая все то, что я делаю. Это не как работа в общепринятом смысле, потому что от этого получаешь такое громадное удовольствие! Помимо подготовки и непосредственно экспедиций я много путешествую, делаю презентации по всему миру, разъясняю, говорю с людьми в этой индустрии, печатаю статьи, показываю, что все, что мы делаем, – безопасно.
Отпуск – конечно есть. Нет, нырять не езжу. Катаюсь на горных лыжах. В Америке, в основном в Колорадо, где у моего отца дом в горах. Побывал во многих местах: в Европе (Австрии, Швейцарии), даже на подъемнике «Энергия» в Подмосковье (во время работы в Звездном городке. – Прим. ред.).
Думаю, в районе 2015 года мы вернемся на Луну. С Марсом сложнее. Это будет зависеть от того, насколько быстро мы поймем, изучим все то, что надо знать. Пока что путь видится длинным. Но работа идет.
Подготовила: Светлана Мурашкина
Фото: P.G.
Метки: Снимая маску...
