Попытки установить новый мировой рекорд могут заканчиваться трагедией. Примером этого стала история болгарской аквалангистки Теодоры Балабановой, которая, несмотря на огромный опыт, погибла в процессе погружения в Эгейском море.
Семейная пара Теодора (45 лет) и Михаил (47 лет) Балабановы были опытными аквалангистами, владели в Греции собственной школой подводного плавания, в которой преподавали около 8 лет. Они задумали установить сразу два мировых рекорда: преодолеть максимальную глубину одиночного женского погружения с аквалангом в открытой воде в 221 метр и определить новую планку для парных погружений.
Напомним, что в 2004 году южноафриканка Верна ван Шайк покорила в открытом море с аквалангом глубину 221 метр, установив действующий до сих пор рекорд Гиннеса.
Заявленная болгарскими спортсменами глубина составляла 231 метр, а длительность погружения оценивалась примерно в 5,5 часов.
Местом для погружения был выбран залив Торонеос, омывающий греческий полуостров Халкидики. Рассказывая в одном из последних интервью о процессе подготовки к рекордному погружению, Теодора отметила, что хорошо знакома с данной местностью, а потому верит в успех.
Пара проводила серьезную подготовку к погружению, а на тренировке 15 сентября спортсменка нырнула на глубину 200 метров.
Основное погружение назначили на 25 сентября. По словам мужа спортсменки, сначала погружение проходило отлично. Пара действовала неспешно и никаких признаков надвигающейся трагедии не наблюдалось. Однако уже на глубине 40 м Теодора, а вскоре и Михаил, почувствовали сильное головокружение. При этом паники у спортсменов не было, а Теодора, казалось, была удивлена происходящим, после чего потеряла сознание.
Михаил, несмотря на недомогание, сумел подать сигнал спасателям. Подъем спортсмена с учетом декомпрессионных остановок длился три часа, после чего с диагнозом кессонная болезнь его вертолетом доставили в барокамеру госпиталя в Салониках. На сегодняшний день угроза жизни спортсмена миновала. К сожалению, спасти Теодору Балабанову спасателям не удалось, ее тело подняли на поверхность без признаков жизни.
Интервью с Михаилом Балабановым
о том, что же на самом деле случилось
в день гибели Теодоры.
— Г-н Балабанов, как вы себя чувствуете? Вы поправились?
— Лично я поправился. Но…
— Я разговаривал с людьми из вашей команды, действительно ли простуда стала причиной инцидента при погружении, окончившемся так фатально?
— Самое вероятное – это остаточные явления от простуды. Несмотря на то что не было никаких симптомов. У Теодоры не было. Я может быть немного чувствовал что-то. Мы в принципе ныряли сотни раз простуженными, так как проводим курсы много лет. Люди, которые зарезервировали погружения едут отовсюду к нам. И у тебя не много возможности болеть. Лично я нырял и в намного худшем состоянии – буквально был болен. Иногда, когда это было необходимо.
Но если бы мы знали что больны – не ныряли бы. Мы хорошо знаем, что с насморком не ныряют, особенно, если предполагается большая глубина.
Сегодня я говорил с баромедиками. И окончательное их заключение, безо всякого сомнения, что просто не было симптомов, которые мы могли бы заметить, но простуда была внутри, в наших ушах и носах.
— То есть речь о секрете? (жидкости выделяемой клетками тела – прим. пер.)
— Именно. И он создаёт огромные проблемы при всплытии. Каналы в ушах забиваются. Овальное окно блокируется, жидкость под давлением попадает во внутреннее ухо, создавая баротравму в самом внутреннем ухе. Такое происходит при всплытии, не при погружении.
— Что случилось в день перед погружением, когда вы перенесли его, не тогда ли вы простыли?
— Погода поменялась в последние два дня. По ночам стало холодно. Так что мы вышли на лодке в море и отказались от погружения, но реально мы были в море полтора часа, во время которых вероятно и простыли.
— В тот же день, когда вы предприняли первую попытку, я нырял в этом же районе и было сильное течение и волны.
— Да, но они появились позже. Когда ныряли мы, не было ни волн ни течения и прогноз был хороший. Мы уже два раза откладывали дайв из-за плохой погоды.
Но в воскресенье погода улучшилась. Когда мы начали погружение, было слабое течение, но в этом не было ничего необычного и не мешало нам никоим образом. Мы на этом месте провели много погружений между 90 и 200 метрами. Даже, по мнению Паскаля Бернабе, мы сделали для подготовки больше чем кто бы то ни было. Но мы просто хотели быть абсолютно готовы к этому погружению.
— Мировой чемпион Паскаль Бернабе – ваш приятель?
— С Паскалем мы знакомы очень давно, с Египта. Он был моим инструктором. Мы стали с ним друзьями и пригласили его в качестве консультанта для этого погружения. Я много расспрашивал его о разных вещах – чисто психологических и других аспектах погружения. Так что и сейчас пригласил его быть в команде поддержки. Он так или иначе приехал…
— Вы за 9 минут достигли запланированной глубины?
— Нет, быстрее. По плану должны были погрузиться за 8 минут, а мы смогли за 7 минут и несколько секунд. Это хорошо для нас. Это более консервативный вариант. Насколько возможно быстрее, настолько лучше. Мы были с серьёзными компьютерами с большими цифрами, по которым следили за глубиной. У каждого было по два компьютера на всякий случай.
— Как я понял вы добавили 2 метра и вместо 231 спустились на 233 метра…
— Не специально. Просто разные компьютеры показывают разную глубину, между 230 и 233 метра. 2-3 метра разницы. Но важно то что, они показывают что мы достигли цели – глубины 231 метр.
— После этого что случилось?
— Естественно, после этого мы самым быстрым образом начали всплытие. На глубине нельзя находиться ни секундой больше, чем запланировано. Иначе эти секунды потом превращаются в долгие минуты декомпрессии.
В принципе, всё наше погружение было рассчитано на 330 минут – 5 часов и 30 минут. Не могу сейчас сказать за какое время мы всплыли, надо посмотреть показания компьютера. Но всё было по плану. В воде мы обменивались сигналами с Теодорой что всё идёт хорошо.
На 57-60 метре появился Паскаль. Он был первым дайвером группы поддержки. Мы сфотографировались с ним. Как будто так коротко отпраздновали. Не больше минуты. Просто пожали руки. Он погладил по голове Теодору. Обменялись с ним баллонами, на полные которые он принёс, так как в наших газ уже заканчивался. Эти баллоны были уже с другими газами. После мы продолжили всплытие. Проблема началась примерно на 40м метре…
— Что же случилось?
— Я всплыл прямо под Теодору. Она двигалась вперёд. И мы буквально столкнулись. Она уже запуталась в верёвке. Заметил что её крыло надуто и подумал что из-за этого она так запуталась. Стравил воздух, распутал её, но она снова запуталась. Тогда и понял что что-то не так. У неё был блуждающий взгляд. Она потеряла ориентацию. Позже я понял что она чувствовала, так как и у меня случилась та же проблема.
— Потеря ориентации, известная как вертиго?
— Да, вертиго. Очень мало людей в мире, которые смогли уцелеть после этой проблемы и могут рассказать что случилось и как они себя чувствовали. Всё перед глазами кружится со скоростью 100 км/ч. Не знаешь где верх, где низ.
Теодора постоянно заматывалась в верёвку. Но я чувствовал что она не впадала в панику. Сохранила самообладание до последнего мига. Мы пробовали её распутать, поправить, но не получалось. Она снова и снова закручивалась в верёвке. Не могла вставить регулятор в рот. Она просто не могла поднести его ко рту. Мы ей помогали, но она в конце концов она просто его выплюнула. Мы опять попытались вставить регулятор ей в рот, но она уже нахлебалась воды…
— Что случилось с вами в этот момент?
У меня также в один момент закончился газ в баллоне. Я тоже наглотался воды и почти захлебнулся. Успел однако взять баллон, открыть и начал снова дышать.
Посмотрел опять на неё. Увидел что она опять без регулятора. Дал ей мой. Но она уже почти не реагировала. Всё случилось очень быстро. К сожалению, нет много времени для реакции на такой глубине.
— Тогда вы и решили её вытащить на поверхность, несмотря на то что она не прошла 4 с половиной часа декомпрессии?
— Да. Тогда я дал сигнал водолазу, который нас встречал на 40м метре, тащить её вверх. Потому что у неё был открыт рот. Она наглоталась воды. Конец… Просто в такие моменты хватаешься и за соломинку. Знал очень хорошо что шансы уцелеть минимальны. Невозможно пропустить 4 часа декомпрессии, реально всю декомпрессию и остаться живым. Это абсолютно невозможно. Но в этой ситуации ничего другого не мог сделать.
— Как вы провели свои следующие часы, когда проходили декомпрессию?
— Следующие 4 часа под водой для меня были настоящим адом. Первые метры наверх. Ужас от смерти любимого человека. После чего у меня случилось такое же вертиго и я был один.
Такое же вертиго, как у неё, но у меня оно случилось на 27м метре. Тогда около 20 минут я был под водой один.
Было ужасно. Четыре часа – сущий ад. Гипотермия. Тошнота. Вертиго. Боль от смерти…
Интервью — Слави Ангелов.
Перевод с болгарского языка — Павел Самарин.
Метки: вертиго, дайвинг в Греции, Декомпрессионная болезнь, Мировой рекорд, рекордные глубины, Теодора Балабанова, трагедия Балабановых...
