Архивная статья из № 1 (43) за 2006 г.
Превосходные условия, спокойное море и кристально чистая вода. Дайвинг на Бонайре роскошен: температура воды +30°С, изобилие рыб под водой – чем не Парадиз?
И вот в этом раю в течение недели вместе с Еленой Константину мы проводили серию глубоких тримиксных погружений, используя в качестве базы ее яхту, к слову сказать, оборудованную всем необходимым блендерным оборудованием по последней дайверской моде. Но сегодня особенный день. В рамках курса Extended Range с Альбиной – матерью Елены и ее младшей сестрой Валерией мы идем на их первое глубокое воздушное погружение.
По моему знаку мы опрокидываемся с дайв-бота в воду и сразу же начинаем спуск. У каждого стандартная алюминиевая 80-кубовая спарка, а также по стейджу с пятидесятым найтроксом для декомпрессии. Наш дайв – это учебное погружение до 55 метров с целью отработки навыков в толще воды, когда нет никаких зрительных ориентиров.
На таких глубинах на Бонайре дно обычно – это уходящий в бесконечность, вылизанный течениями ровный чистый белый песок. Чем-то похоже на пустыню, только под водой.
Нас подхватывает течение. Погружаемся медленно и без напряжения. Через какое-то время приходит ощущение азотного наркоза. Искусство проведения глубоких воздушных погружений состоит в том, чтобы действовать эффективно, учитывая действие азотного наркоза, поэтому тренировки, акклиматизация, постоянный контроль приборов и положения, а также выполнение плана очень важны и являются ключевыми понятиями. На шестой минуте дайва немного впереди мы увидели торчащий из плоского дна каменный выступ. Странно. Плыву, рассматривая это приветствие бесплодной песчаной бесконечности, пока краем глаза не замечаю какой-то объект. Подплываю к нему и понимаю, что «это» пролежало на дне достаточно долго и уже успело обрасти кораллами. По спине пробегает озноб. Не надо быть семи пядей во лбу, чтоб моментально определить находку как собранный комплект из жилета-компенсатора, баллона и регулятора.
Мозг отказывается верить и предлагает спасительный вариант: «…Может, он свалился за борт с одного из дайв-ботов?». Поднимаю и рассматриваю находку. Но нет– все пряжки застегнуты. Понимаю, что в таком собранном виде снаряжение вряд ли могло упасть за борт. Поглядываю на своих учениц – главное, чтобы все сохраняли спокойствие. Левее Альбина нашла черный ласт. В метре от найденного компенсатора вижу и второй ласт, частично запорошенный песком. Холодные мурашки во второй раз галопом проносятся по спине – к ласту пристегнут неопреновый бот.
Какой-то внутренний разряд, похожий на молнию, заставляет моментально бросить найденные баллон и компенсатор. Это все принадлежит кому-то, кто остался здесь навсегда. Запомнив точную глубину и расстояние до каменного выступа, подаю знак всплывать. Всплываем в синеве, смена газов, выпуск маркировочного буя… Джоно (Jono) подобрал нас полчаса спустя. Он недоверчиво ухмыльнулся в ответ на наш рассказ, но все-таки определил координаты этого места по GPS.
Команда на борту встретила нас дружным идиотским смехом. Ни один человек не поверил рассказу, объясняя все азотным наркозом. Однако погибшего дайвера кроме меня видели и Альбина, и Валерия, поэтому Дэйв – капитан яхты – все-таки отправил на следующий день отчет начальнику гавани.
К нашему удивлению, несколько часов спустя на борту появляются один за другим полицейские. Жизнь на Бонайре очень спокойная и неторопливая, и ни один чиновник не хочет упустить свою порцию впечатлений. Все эти люди начинают «расследование» на борту, в ходе которого всплывают несколько предположений о том, кто мог бы быть этим дайвером. Не могу скрыть своего восхищения, насколько хорошо все организовано на Бонайре, и насколько скрупулезно ведутся записи обо всех происшествиях. Никаких инцидентов не зафиксировано уже почти пять лет, а ведь имена всех, повторяюсь, всех дайверов, идущих под воду, записывают в специальные книги, которые после сдаются в архив острова.
Recovery. Несмотря на то, что для технического дайвера погружение на пятьдесят с лишним метров звучит как прогулка в парк, эта глубина далеко за пределами рекреационного дайвинга. Ведь максимально допустимая глубина для погружений с одним баллоном – сорок метров, и нарушать эту глубину может, разве что, самый безответственный и глупый человек.
Встал вопрос: кто будет поднимать останки? На Бонайре нет коммерческих водолазов. Однако глава морского заповедника, кроме того, еще и технический дайвер. Пришли к мнению, что он и осуществит подъем. Но ему нужна помощь для определения места. Мы знаем только район, но из-за того, что дно там ровное, без ориентиров очень сложно будет определить это место снова. Приняли решение идти вместе с Еленой. Комплектация та же – спарки с воздухом, полтинник на деку.
Так как нет точных данных о донном времени, ныряем по показаниям декомпрессиметра Suunto Vytec.
Полностью одевшись, ждем главу морского парка. Его шлюпка готова, но он еще нет – какие-то проблемы с декомпрессионными смесями. Слишком жарко, чтобы ждать на солнце в полном снаряжении. И мы решаем нырять сами, взяв Трейси Мидвэй (Tracey Medway) как подводного оператора и Дэйва Вилки (Dave Wilkie) как страхующего дайвера… Ну и для того, чтобы было несколько свидетелей, если будут какие-то обсуждения впоследствии. К тому же в таких условиях все испытают действие азотного наркоза…
Джоно выбросил нас в том же месте, но течение в этот раз изменилось, поэтому приходится грести ластами, осматривая дно. Поиски нужного выступа заняли около десяти минут упорной гребли против течения, азотный наркоз забирает покрепче, да и время декомпрессии уже стало ощутимым. Вот это место. Пока я привязываю баллон и компенсатор к лифтбэгу, Елена берет на себя тяжелую работу и собирает все остальные останки. Трейси фиксирует все на камеру, но видно, что она шокирована.
Я начинаю паковать ласты в питомзу, которую мы прихватили с собой. В этой ситуации уже ничем не могу помочь…
Бросаю украдкой быстрый взгляд в ботинок… То, что называется человеческим упрямством. Этого делать было не надо. Ботинки по-прежнему сохранили то, что когда-то было ногами. Быстро засовываю все это в сетку. Сердце грохочет так, что, кажется, Дэйв, висящий на пять метров выше, должен его слышать. Прочесывая песок, мы нашли маску и несколько косточек, но остальное, скорее всего, рассыпалось или было растащено рыбами…
Подъем обернулся для нас более чем часовой декомпрессией. Благодаря использованию декомпрессионных смесей, ее время удалось сократить до 45 минут. Уже на поверхности ко мне подплыла шлюпка, в которую вытащили весь наш печальный груз.
Каждый дайвер, ныряющий на Бонайре, в обязательном порядке должен оплатить погружения и получить специальный маркер, который нужно прикрепить к компенсатору.
Эти средства частично идут на сохранение экосистемы парка, а частично – на содержание барокамеры. По-моему, очень правильное использование денег. Каждый маркер имеет свой собственный номер, а имя каждого дайвера записано. Мы нашли такой маркер на ВСД, полностью обросший кораллами, но номер, все-таки, прочесть удалось. Выполнив нашу миссию, вернулись на яхту в размышлениях о произошедшем. Ближе к вечеру капитану позвонили из муниципалитета: «Останетесь ли вы в гавани до завтрашнего утра?». Да, останемся…
На следующее утро двое джентльменов в костюмах и галстуках ждали нас на пристани. Дэйва, Трейси, Елену и меня вызвали поименно, вручили дипломы за заслуги перед обществом и сфотографировали. Двое джентльменов оказались губернатором острова и комиссаром полиции… Позже мы узнали, что в местной газете об этом напечатали статью…
Эпилог. Американский дайвер вечером на берегу попрощался со своей женой и больше не вернулся. Это случилось в 2000 году. Достаточно странно, что его останки были найдены в 700 метрах от берега и почти в двух километрах от того места, где он вошел в воду. Мы проводили декомпрессию после описываемого погружения в толще воды, дрейфуя в течении, и после полутора часов всплыли недалеко от того места, где незадачливый дайвер начал свое погружение. Возможно, много чего произошло в теплой, спокойной и прозрачной воде. Дайвер пошел глубже, чем следовало, и азотный наркоз изменил его восприятие действительности. Он чувствовал себя очень расслабленно и забыл обо всем, воздух в баллоне закончился, и он либо утонул, либо начал паническое всплытие. Последнее могло привести к фатальной газовой эмболии, когда он задержал дыхание, или к взрывной декомпрессионной болезни на поверхности. Подобное погружение – это глупый, абсурдный поступок человека! Никогда не ныряйте в одиночку, но если уж делаете это, то всегда убедитесь, что подготовлены соответствующим образом и у вас есть необходимая самодостаточность снаряжения.
P.S. Огромное спасибо моей команде: Елене Константину (тримикс-дайвер), Tracey Medway (тримикс-дайвер, камера), Dave Wilkie (тримикс-дайвер, обеспечение), Jono (инструктор, шкипер дайв-бота).
Текст: Ben Reymenants
Перевод: Юлия Голосий
Видеохроника: Tracey Medway
Метки: Тек Форс...
