Архивная статья из № 1 (49) за 2007 г.
Я, Тодд Эссик, профессиональный журналист и фотограф, под водой не делаю «типичных» фотографий, которые обычно публикуются в этом журнале. Я снимаю полуобнаженных женщин, свободно плавающих в океане с морскими животными.
Проект «Богини, сирены и русалки» – это коллекция фотографий, показывающих связь всех нас с океаном и его обитателями. Над этим проектом я работал последние 5 лет. В результате появился альбом «Beginnings– Goddesses, Sirens and Mermaids», отражающий первые 4 места натурных съемок. Фотографии, не вошедшие в печатное издание, на www.toddessick.com
Прошло немногим больше месяца, как я вернулся с Багамских островов. Это была фотографическая поездка, во время которой я снял, наверное, самые захватывающие кадры за всю свою карьеру, и наряду с чередой событий, состоящих из подготовки фотоэкспедиции, экипажа, моделей и всем, что связано с обычным фото-сафари, на нашу долю выпали неожиданные приключения. Никогда раньше во время съемок со мной такого не случалось, а произошло следующее: акула запуталась в костюме модели, и модель, выпрастывая ногу, ударила ее. Хотя акула лишь прихватила и отпустила ногу, последующее внимание со стороны мировой прессы к «нападению акулы» было невероятным. Это на деле показало, насколько акулы «неправильно понимаются» и представляются страшными злодеями. Это не так.
Тем не менее, любое издание, услышавшее об укусе акулы, клевало немедленно, а, узнав, что есть фото- и видеозапись, как в моем случае, постаралось все это раздуть еще больше. Вот с чем я столкнулся.
Надеюсь, что изложение событий от первого лица поможет понять, что же все-таки произошло.
Первое, что я увидел, поднявшись на поверхность, была моя модель Рената Фукр (Renata Foucre). Она уже вышла из воды и сидела на палубе, нога обмотана полотенцем, сквозь белую ткань видно, как сочится кровь. Я не знал, что ее укусила акула, а подумал, что она поранила ногу на рэке, на котором мы работали. Но с того момента, как помощник сообщил мне об укусе, меня как молнией ударило. Сердце забилось так сильно, как будто один нескончаемый удар эхом отзывался в голове. Легкие, казалось, почти прекратили работу. Может, на самом деле так и было. Возможно, я и дышал как-то по-другому. Весь экипаж окружил Ренату заботой. Минуты казались мне часами.
К счастью, сквозь эмоциональную борьбу, которая происходила внутри, я слышал голос: «С ней все в порядке, лишь маленький щипок, акула только лишь прихватила ногу и тут же отпустила». Я был уверен, это мы сделали что-то не так, и дело было не в акуле, а в совпадении событий. У Ренаты не было сильных ран или повреждений, она скоро поправится!
Я лежал на спине на поверхности воды на некотором расстоянии от лодки, думал и старался снова дышать ровно. Я не мог поверить тому, что это случилось. Я знал, что причина в нас – не в них. Три дня мы ныряли с великолепными акулами, их было 30 или 40 одновременно. Я стал чувствовать, что понимаю акул лучше, чем многие, пришло еще более сильное чувство уважения к этим удивительным рыбам. Меня уже давно оставили даже легчайшие опасения по отношению к этим карибским рифовым акулам. Я дрейфовал в сторону от лодки, и не мог рассеять туман в голове, сознание не справлялось с волнением, и еще был страх. Я полностью потерялся, глядя в красивое синее карибское небо, то самое небо, под которым и начался этот проект. Казалось, я перенесся в то время.
Семена проекта проросли из раннего очарования морем и более поздним опытом подводного плавания и фотографии. Как ни странно, но мои две страсти – дайвинг и фотография долгое время существовали независимо друг от друга. Все до того момента, пока я не получил «судьбоносного» задания отснять программы Dolphin Watch («Плавание с дельфинами») во Флорида-Кис. Тогда оба увлечения перемешались и стали формироваться в пока еще смутную идею.
Задание «Дельфины» началось на борту чартерной лодки капитана Рона Каннинга. Это были дневные выходы для маленьких групп, 6-8 человек, включая капитана и экипаж. Капитан Рон водил группы в известные места в районе Ки-Уэст, где люди могли плавать с дельфинами в естественных условиях, полная идиллия. К сожалению, тогда от меня потребовалось только сделать портрет капитана. Мы договорились, я снял. Когда я паковался, капитан поинтересовался, не пойду ли я с его группой. Я объяснил, что дневная программа не позволит, но за приглашение благодарен. Он пригласил меня прийти, когда будет время, и обещал показать дельфинов в родной стихии, а не в какой-нибудь цистерне какого-нибудь Sea World. Я не мог забыть об этом предложении, особенно когда пришлось еще фотографировать дельфинов в программах по «принудительному» плаванию с ними, вопрос, который позже я понял гораздо лучше, имея аргументы как за, так и против таких программ.
Через несколько недель, когда график работы стал не таким лихорадочным, я принял предложение капитана Рона, и завязалась скорая и долгая дружба. Вскоре я стал постоянным гостем на борту лодки Рона Patty C. Она стала моим заповедником, местом, куда я убегал от цивилизации и даже от фотографии. Я так часто выходил с Роном и узнал Dolphin Watch так хорошо, как будто был по умолчанию членом экипажа. Общаясь с дельфинами в их природном окружении, я стал ощущать некую связь с ними, стремясь понять их, их грацию и красоту, их достоинство.
Например, однажды я встретил местную стайку, с которыми уже плавал не раз. Хотя я стараюсь не «очеловечивать» контакты с животными, было такое ощущение, что один из дельфинов намеревался представить остальных в стае. Все началось как обычно: Рон выбросил меня в середине океана и отплыл на расстояние. Я плыл с трубкой по поверхности, то и дело опускаясь, заглядывая на рифы, на стаи потрясающе ярких разноцветных рыб. Когда я опускал голову, то слышал, как дельфины переговариваются на своем любопытном языке щелчков и свистков. Я и видел их, они были на расстоянии и плыли в мою сторону. Когда они подошли ближе, один отделился от стаи и пронесся нахально совсем рядом со мной, пропав из виду так же быстро, как и появился. Я поплыл за ним, то и дело ныряя и поднимаясь за воздухом. Неожиданно он опять появился рядом. Я плыл изо всех сил, но это гладкое динамичное создание рядом со мной было подобно истребителю, ракетой входя в воду, как будто приглашая меня увеличить скорость.
Временами он исчезал из виду, выстреливая далеко вперед, и через момент возвращался с одним или двумя компаньонами. Они плыли по сторонам от меня, наблюдая, как я пытался держать скорость. Глядя налево и направо, я сталкивался с ними глазами, в них появлялось ответное узнавание. Каждый раз, когда я всплывал на поверхность вздохнуть и вновь уходил под воду, вокруг никого не было. Однако уже через мгновение рядом оказывался мой первоначальный компаньон со следующим собратом. Эта сцена повторялась, пока руки мои не налились свинцом, а грудь заломило от множества нырков, и я с трудом дышал от волнения. Почти полчаса я плавал с парами или тройками дельфинов, такими же любопытными, как и я сам. Мне было интересно, что они себе думали, и поразился, с какой готовностью они приняли меня в свою компанию.
Рон, наблюдая за происходящим в бинокль, видел только «поверхность» моего удивительного дня. Но он хорошо знал дельфинов, и часто делился со мной опытом. Когда, измочаленный, я поднялся на лодку, Рон улыбнулся: «Ну что, показали тебе рукопожатие дельфинов?» Я только кивнул, слишком усталый, чтобы отвечать. Только подумал, какое замечательное и простое определение Рон дал тому, что происходило: более интуитивное и динамичное, чем я мог выразить словами. И я подумал, что во многих смыслах мой проект – это попытка поделиться с читателем опытом вот такого «дельфиньего рукопожатия». Так появились на свет «Богини, сирены и русалки».
Наконец я вернулся к реальности и погреб в сторону лодки. Я начал прокручивать в памяти все события, все произошедшее во время этого тура на Багамы, с первого дня, когда мы с помощником, проверяя место для первого эпизода, встретили большую стаю акул. Были ли тогда хоть какие-то знаки опасности? Нет. Я продолжал думать, что это мы сделали что-то не так. В первый день, когда модели пошли под воду в полном снаряжении, ощущение, что акулы не представляют угрозы, и модели находятся в безопасности, еще усилилось. Делать для моделей погружение в первый день в снаряжении – это необходимый ритуал: надо познакомиться с ландшафтом, окружением, с животными. Это также помогает им ориентироваться потом, когда в последующие три дня у них не будет аквалангов. Забавно, что во время этого первого погружения одна из моделей, Мисси Кехоу (Missy Kehoe), казалось, раздражалась постоянным присутствием акул. Она плавала-плавала с ними, а потом, увидев красивый свал в бездну и спросив разрешение, исчезла за краем, ничуть не беспокоясь, что акулы рядом. Значит, чувствовала совершенную безопасность. Как и все мы.
Потом я прокрутил предыдущий день, когда у Мисси произошла накладка с гардеробом, и это случилось очень быстро и без предупреждения. В тот раз акула запуталась в костюме. Мы работали на носу того же рэка, где потом покусали Ренату. На Мисси была наброшена тонкая ткань, а сверху – рыбацкая сеть. Она была заякорена на носу за лодыжку и стояла на коленях или сидела в разных видах и позах, акулы вокруг. Так как она двигалась, сеть всплывала, и акулы подходили все ближе, пока одна не сунулась прямо в сеть. Она покрутила головой и вдруг устремилась вперед со страшной силой, к счастью, вырвалась из сети, слегка задев модель. Эту историю озвучили фотографы, которые снимали эпизод. Я могу ее рассказать только с их слов, посмотрев фотографии, которые сделали, и видео. Как знает любой фотограф, когда ты нажимаешь на кнопку зеркальной камеры, зеркало поднимается, и ты не видишь через камеру. Так оно и было.
Как раз в тот момент, когда акула «попалась», я делал снимок и поэтому не видел, как близко она была к Мисси и с какой силой вырывалась из сети. Инцидент произошел в полторы секунды или на протяжении около 5 кадров. Когда я увидел Мисси снова, она выглядела расхристанно. 
Я подплыл, переместил ее и опять начал снимать. И даже не понял, что случилось. К счастью, она не была ранена или обескуражена и продолжала работать. Я не знал, что произошло, пока мы не вернулись на лодку, и она не сказала: «Да, это было близковато…». На мой недоуменный взгляд она ответила, что акула запуталась в сети! Весь экипаж воскликнул: «Так ты что, действительно ничего не видел?». Я на самом деле не видел – пока в гостиничном номере не просмотрел отснятый материал, и самый драматичный момент был пойман в долю секунды. Была ли причина думать, что после этого нам что-то угрожает? Нет. Если бы костюм не развевался как раз в тот момент, когда акула проходила мимо, этого не случилось бы. Поэтому я еще раз скажу, что все происходящее – наша вина, а не акул.
Вернувшись на лодку и сняв снаряжение, я посмотрел на Ренату, до сих пор чуть дрожащую. Она начинала потихоньку смеяться, хотя и слегка нервным смехом. Я был готов прекратить съемки и повезти ее к врачу, но она отказалась.
Это удивительно, как она быстро пришла в себя, и, не впав в шоковое состояние, настаивала, что доктор может подождать, и надо продолжать работать. Я обратился к местному экипажу. Они заверили, что станут наблюдать за ней, а мы, если надо, можем идти в воду. Я не был уверен, надо ли нам оставаться или погружаться, и перед тем, как сам или все пошли в воду, стал еще раз повторять все события этих дней. Это был наш третий и последний день съемок, мы делали довольно неплохие снимки, и кроме того близкого эпизода с сетью – никаких проблем. Я был доволен тем темпом, с которым шло дело. Последний день должен был стать продуктивным и дать самые хорошие снимки, как это обычно бывает. Мы прибыли на место съемки чуть раньше 10 утра. Погода была отличная: ни облаков, ни ветра, – яркий солнечный день. Вода была спокойной и прозрачной как водка, и рэк просматривался под нами в голубой воде у берегов Нассау. Мы снимали на глубине 15 метров, на кормовой палубе. План был, что Рената Фукр, моя хорошая приятельница и модель из Сан-Франциско, олицетворяла бы призрак женщины, до сих пор находившийся на обреченном судне. На ней было вечернее платье, как будто, например, это была встреча Нового года.
Вместе с нашим координатором по живности мы вошли в воду в 10 часов, опустились на рэк и все расположили – я ставил свет, а он настраивал снаряжение и приманку, чтобы быть уверенным, что акулы подойдут близко. Когда мы готовились к съемке, то выбрали белое вечернее платье, не обратив внимания на то, как сильно ткань отражает свет. Не посчитали это проблемой. Возможно, это был первый узелок в цепи событий, которые привели к укусу. Пока я ждал, как моя приятельница-модель спустится со своим страхующим дайвером, акулы заходили кругами, как и в два предыдущих дня. Это выглядело нормальным. Я предвкушал отличный снимок.
Вдруг я почувствовал, что что-то изменилось, а именно, поведение акул. Вскоре все стало ясно. Я поднял голову и увидел, что простое платье, которое было на модели, сверкало, как огоньки на рождественской елке, пока она спускалась, и акулы это заметили. Я с сомнением посмотрел на координатора, он заверил жестом, что все под контролем. Наверное, так бы и было, если бы модель сразу быстро спустилась на рэк. Но, приземлившись на палубу, и она, и страхующий дайвер наклонились вперед, ноги задрались вверх – от этого нас предостерегал координатор. Это уже случалось без всяких последствий, но в этот раз платье привлекло несколько больше внимания, чем ожидалось. Акулы были очень близко, я стал отгонять их камерой. Пока Ренату не усадили, я все время смотрел на координатора, как бы советуясь.
И в этот момент Рената и страхующий стали подниматься к поверхности, Рената держалась за ногу. К счастью, акула не трясла или рвала, она только укусила и отпустила ногу. Это произошло так быстро, никто из команды даже не заметил, только эти двое. Я думал, она порезала ногу о какую-нибудь зазубрину на рэке. Пока я не узнал, что ее укусили, я подумал, что акулы были привлечены платьем и представили себе что-то, что выглядело как пища. Конечно, мы все поднялись следом.
Решение снова идти в воду было нелегким, но я знал, почему Рената на этом настаивала. Она работала со мной уже 6 лет и знала, сколько времени и каких расходов стоит такая художественная съемка, а это был наш последний день, когда по идее должны получиться самые хорошие снимки, как это всегда было раньше. Она действительно волновалась за меня, понимая, как этот снимок важен. В марте мы вместе были в Доминикане, тогда не получились фотографии горбатых китов. Это была самая непродуктивная съемка в моей карьере, и я думаю, Рената очень не хотела, чтобы это повторилось, даже если акула и укусила ее.
Итак, мы остались. Мы поработали еще несколько часов, и я отснял потрясающие кадры нашего Багамского приключения. Оказавшись дома, я столкнулся с тем, что вся пресса хотела получить этот рассказ. Никого не волновало, как или почему, только «акула нападает на модель». И хотя мы представили съемки, что мы считаем это не атакой, а больше ошибкой с нашей стороны: этот костюм и движения ноги модели, – эти факты практически во всех репортажах затушевали. Потом, просмотрев все фото- и видеосъемки, мы нашли момент укуса на видео. Я, как и большинство людей, которые были там, заключил – несмотря на то, что акулу привлекло платье и мелькающие ноги модели, она не кусала, пока модель ногами не задела акулу по голове. По-моему, это доказывает, что акула чувствует разницу между укусом и пищей, и что акулы не кусают людей, как это представляет пресса и кинематограф.
На видео было ясно, что акула просто предупреждает: не бей меня по голове. Она поступила, как собака, если бы ребенок тянул ее за уши, чуть куснула, чтобы он прекратил. Вот мое видение того, что произошло. Я все равно считаю, что эти карибские рифовые акулы на Багамах совершенно безопасны, и мы все – и модели, и я – без опасений снова плавали среди них. И даже Рената, та, которую покусала акула, уже интересуется, когда мы поедем туда снова.
Поэтому, мой совет: оказавшись в Нассау на Багамах, не упускайте возможности поплавать с карибскими рифовыми акулами. Даже если ты начинающий, позволь себе ощутить их магическую красоту. Это действительно опыт всей жизни и незабываемые впечатления.
Еще хочу добавить, особенно после приключения на Багамах, что у меня самые лучшие модели и экипаж во всей индустрии. Мне тяжело называть их «модели» и «экипаж», потому что мы все – одна семья и лучшие друзья, с их приверженностью ко мне и моему желанию сделать красивые художественные фотографии. Да, конечно, я получаю признание, но без них я этого не сделал бы, да и не хотел бы.
P.S. Встретившись на выставке DEMA Show в ноябре 2006 года, мы задали несколько вопросов мастеру…
ОК: Как ты выбираешь моделей?
Т.Е.: Честно говоря, мои модели сами меня выбрали. Я никогда никого специально не искал, либо друзья кого-то порекомендуют, или модели сами звонят и хотят участвовать в проекте. Я ориентируюсь на энтузиазм – это основное, сильная мотивация, настоящая страсть и желание сделать это – первое и самое важное. Конечно, это должны быть дайверы, и я пришел к выводу, что если девушки занимаются регулярно каким-либо видом спорта, который требует физической и моральной силы, – это очень хорошо. В моем случае двое играют в подводный хоккей, обе за Национальную команду США, одна – чемпион страны по парашютному спорту, одна занимается серфингом, одна – бегунья. Все они имеют собственную мотивацию, и, что интересно, многие имеют за душой опыт изучения искусств, преподавания или сами являются художницами.
ОК: Как модели готовятся к снимку?
Т.Е.: Поддерживают форму, занимаются в тренажерном зале, занимаются фридайвингом, изучают животных, с которыми мы работаем, и места, куда собираемся поехать на съемки. Часто они звонят мне и спрашивают, что за место и туроператор, как я на них вышел. То есть и физическая и моральная подготовка.
ОК: Как долго ты работаешь с одними же и тем же моделями?
Т.Е.: С тремя я работаю регулярно уже больше 5 лет. Меня они устраивают, и новых найти достаточно сложно. Но я все время в поиске.
ОК: Долго ли планируется снимок?
Т.Е.: Я годами вынашиваю идеи снять то или иное животное или определенное место, так что как это снять и что я хочу получить, давно продумано. Но, если говорить конкретно, нужно, скажем, 8 недель. Бывало, я планировал за 6 недель, а однажды попытался сделать за месяц, но это не сработало. Слишком много деталей, и ничего нельзя упустить.
ОК: Как ты выбираешь место?
Т.Е.: В основном, по животным на этой территории и возможности подобраться к ним близко. Услышав что-то, расспрашиваю народ, кто уже нырял там. Узнаю про дайв-центры, разговариваю, делюсь, что я хочу сделать и получить. Обсуждаю снаряжение, безопасность, персонал и на основе этого решаю, с кем работать.
ОК: Как велика команда для съемки? Всех привозишь с собой или нанимаешь на месте?
Т.Е.: Обычно это 10-12 человек, иногда – больше. Половина приезжает со мной, остальных нанимаю на месте. Со мной приезжают ассистент и второй ассистент/страхующий дайвер, специалист по производству, и модели – 3 или 4. На месте нанимаю капитана, помощника, координатора по животным/эксперта, дайверов обеспечения. Обычно это срабатывает хорошо.
ОК: Как и когда ты объясняешь моделям, чего ты хочешь от фотографии? Как проходит брифинг?
Т.Е.: Начинаем мы еще с телефонных разговоров до поездки, я рассказываю, что я думаю и чувствую по поводу того, что хочу показать, какие позы, на мой взгляд, подойдут, тогда и они тоже начинают думать.
К тому моменту, как мы попадаем на место, я уже обсуждаю со своей командой, насколько это возможно, все аспекты предстоящей съемки. Затем знакомлю постоянных сотрудников с местными, которые будут работать с нами. В начале съемки мы проводим подробный брифинг, и каждый день по крайней мере один дебрифинг, обсуждаем все события дня, новые идеи и возникающие проблемы. На основе информации предыдущего дня выстраиваем новый, обсуждаем идеи, творческую часть, я поощряю моделей и всю команду участвовать в творческом процессе, и они охотно это делают.
ОК: Существует ли какой-то регулярный процесс подготовки и съемки, которого ты придерживаешься?
Т.Е.: В общем, да. Мы снимаем уже достаточно давно, и этот порядок известен, всех устраивает, и приводит к хорошим фотографиям. В то же время мы гибки. Свободно обмениваемся идеями и информацией, создавая, таким образом, некую среду, она служит той же цели, так как помогает чувствовать себя комфортно везде: в отеле или же на лодке, я хочу, чтобы все чувствовали себя легко. Вот такой порядок. Я дошел до него разными путями, и он работает, посмотрите на фотографии!
ОК: Насколько фотографии спланированы? Какова роль импровизации на месте?
Т.Е.: Я снимаю 10-15 планов того, что хотел, «dream pictures». Если все было отлично, получается то, чего я желал. Чувство, с которым я стараюсь взволновать объектив, я передаю моделям, стараюсь выразить его для них, и даже показать под водой, и мы обсуждаем, как это можно сделать. Надо понимать, что я никогда не получаю точно того, что хотел, никогда. Я подхожу близко, и в то же время получаются фотографии, о которых я никогда и не мечтал. Я поощряю моделей, чтобы они поступали так, как они видят в данный момент, а я следую за ними. Все мои годы работы как фотожурналиста и умение схватить событие пригождаются теперь. Мы работаем с животными, а они двигаются туда, куда хотят сами, за ними следует модель, и за ними всеми – я. В результате получается так: мы делаем запланированный снимок, а в итоге фотография получается как результат импровизации.
Текст и фото: Todd Essick
Перевод: Светлана Мурашкина
